Артемиево-Веркольский монастырь — хоть и не самый древний из северных монастырей (основан в середине XVII века), но знаменитый. История его знала и взлеты, и упадок. В советское время он был закрыт, ветшал и разрушался, и лишь с 1991 года возродился как православная обитель.
Фотохудожник Алексей Сивков однажды побывал в Верколе и сделал фотосерию об этом необыкновенном месте, его атмосфере, о людях. Некоторых героев его снимков сегодня уже нет с нами…
Здесь нет ежедневных экскурсий и тысяч паломников. Несколько десятков трудников и монахов. У каждого за спиной своя история. У каждого — своя дорога к Богу.
Чаще, так уж получается, в обитель приводят «скорби». У кого-то за спиной три-четыре срока заключения, у другого — наркотики, потеря близких, отсутствие жилья, работы и невозможность обрести себя в светской жизни. Одни приходят в Верколу на сезон, кто-то живет здесь годами и принимает монашеский постриг, находя в ежедневной молитве и физическом труде истинную благодать.
От Архангельска до Верколы — родины известнейшего писателя Федора Абрамова — более трехсот километров. Поезд приходит в Карпогоры поздно вечером. Добраться оттуда до деревни в это время можно лишь на машине, преодолев еще с полсотни километров по проселочной грунтовке. На берегу гостей встречает Андрей.
Отец Петр ласково называет его Хароном. Ассоциация, в общем-то, рабочая. Вот только конечный пункт назначения в этом случае иной. Приезжают люди издалека душу отогреть, помолиться… Андрей на лодке переправляет паломников через Пинегу в монастырь.
Отец Петр. «В миру, — рассказывает он, — музыкант, барабанщик. Во время третьего срока познакомился с батюшкой, который приезжал к нам на зону. Стал читать, думать…»
В обители четырнадцать лет почти. Восьмой год как постригся в монахи. В монастыре звонарь на колокольне и банщик. Такие послушания.
Пять утра. Идем с Володей в трапезную. К семи нужно накрыть на стол для братии. Конь Иртыш сонно пощипывает сентябрьскую траву. День обещает быть солнечным.
В сентябре уже первые ночные заморозки. Завтракаем, поглядывая в окно. Отец Иосиф, наместник обители, назначает послушания на день. Кто помоложе да посильнее отправляются после трапезы через Пинегу, на разгрузку машины.
Привезли стройматериалы. Работа спорится с шуткой. Люди здесь простые, глаголы внятные.
Из-за реки, на лодке, к службе добираются в монастырь жители Верколы. Стараюсь не мешать. Снимаю из-за двери.
Отец Тимофей и конюх Кирилл отправляются на делянку за дровами. Ночи стали холодными.
Протопишь печь «правильными» дровами — держит тепло два дня.
Соседу моему по келье двадцать один. Родом он из Холмогор. Окончил школу, отучился на плотника, поработал на пилораме. В трудники подался от отчаяния и пустоты. Первые две недели посещал все службы. Потом стало сложнее совмещать это с послушанием, которое выполняется ежедневно. «Без идеи, — говорит он, — жизнь пуста. А здесь душа успокаивается и искуса меньше».
Иртыш устал. После работы пасется за Успенским собором. На первом этаже в нем сейчас располагается склад. Собору еще предстоят реставрационные работы. Второй этаж используется для праздничных служб.
Здание Успенского собора было возведено в XIX веке. В строительстве принимал участие святой праведный Иоанн Кронштадтский, который родился неподалеку, в Суре. В советские времена все было разграблено. На уникальных фресках и по сей день остаются «автографы».
Собранная несколько дней назад морковь просыхает в одном из помещений игуменского корпуса. В самом здании корпуса до середины девяностых находилась общеобразовательная веркольская школа. Сейчас здесь селятся паломники, коих набирается на большие праздники, говорят, до четырехсот человек.
В гараже стоит крест, который Игорь — наемный работник — приготовил для могилы своих близких.
Володя — балагур. Любит пошутить. Вспоминает, как работал «на северах». Получал большие деньги. Потом возвращался из командировок, гулял, «покупал жене шубу», угощал друзей…
По осени в лесу около монастыря собирает белые грибы, сушит на печке. Когда их количество достигает необходимого объема, отправляет посылку для семьи старшего сына, который живет в Петербурге.
Саха убирается в пекарне, перед тем как приступить к выпечке хлеба. Уже утром он будет на монастырском столе в трапезной.
Вечером идем с Сашей на Пинегу. Луна почти полная. Жизнь в это время в монастыре замирает. Туман. Абсолютная тишина. Иногда с того берега слышен одинокий лай деревенской собаки.
У Александра (Царствие Небесное) новое послушание уже неделю почти — пасет небольшое монастырское стадо коров. Травы с каждым днем все меньше. Приходится уводить буренок на дальние пастбища.
Возвращаемся с прогулки, заходим «на огонек» уже почти перед сном, чаю попить, разговор поддержать. На фото: отец Серафим (Царствие Небесное), трудники — Сергей и Александр (Царствие Небесное).
