Им восхищались во Франции, он произвел огромное впечатление на специалистов по китайской культуре, его произведения выставлялись в Москве, Петербурге, Вологде, Турине, Флоренции, его называли гением, «человеком Возрождения»… Но все это — уже после смерти. А при жизни великий Илья Репин сказал ему, своему лучшему ученику: «Вы идете своей дорогой, я вас испорчу… Вы уже художник. Это огонь, это уже ничем не удержишь…»
1
Мечта о красном карандаше
По рождению Ефим Васильевич был не Честняковым, а Самойловым. Родился он 19 декабря (по старому стилю) 1874 года в деревне Шаблово Илешевской волости Кологривского уезда Костромской губернии. Крестился в храме Богоявления в селе Илешеве. Ребенком Ефим часто ходил сюда, подолгу рассматривал фрески. Храм стоит и сейчас, даже фрески целы, но здание обветшало, службы не идут.
«Честняк» — так называли единственного сына в семье, на которого была вся надежда родителей: и в семье должен помогать, и стать опорой матери с отцом в старости. Ефим был честняком. Отсюда и вторая фамилия возникла. Правда, к хозяйственным делам и непростому сельскому труду мечтательный, живущий в своем мире мальчик, так нетипично для деревенских детей склонный к наукам и рисованию, был не слишком расположен. Бабушка Прокофья рассказывала ему сказки «про старину». Отец перед праздниками вслух читал Евангелие…
«У меня страсть к рисованию была в самом раннем детстве, лет с 4-х, точно не знаю, — вспоминал Ефим Васильевич. — Мать моя отдавала последние гроши на бумагу и карандаши. Когда немного подрос, каждое воскресенье ходил к приходу (4 версты) и неизбежно брал у торговца Титка серой курительной бумаги, причем подолгу любовался королевско-прусскими гусарами, которые украшали крышку сундука, вмещавшего весь товар Титка. В храме особенной моей любовью пользовались Воскресение и Благовещение. Когда идут в город, то со слезами молил купить “красный карандаш”, и если привезут за 5 к. цветной карандаш, то я — счастливейший на земле и готов ночь сидеть перед лучиной за рисунком. Но такие драгоценности покупались совсем редко, и я ходил по речке собирать цветные камешки, которые бы красили…»
«Красота — святое, что не свято, то не красота… Красота — свет, созидание, творчество, вечность, жизнь…»
Ефим Честняков
Однажды Ефим увидел в комнате деревенской учительницы блеклую копию плохенького рисунка — контур дерева. Мальчик был в восторге! Пробовал повторить, хлестал ветвями и сучьями по снегу, чтобы запомнить отпечаток и отобразить на бумаге, но ничего не выходило. Увы, рисунок этот учительнице подарили, сама она рисовать не умела и ничем будущему художнику помочь не могла.
2
Рыцарь сказочных чудес
Азам рисования и черчения Ефим научился уже в Кологриве, в уездном училище. Кологрив — крошечный провинциальный городок, в который непросто добраться — нет здесь ни железной дороги, ни регулярного транспортного сообщения… Зато его называют «гусиной столицей» — за городом возле Кологрива останавливаются тысячи и тысячи перелетных диких гусей. Красивое место! На холме высится Успенский собор, от него спускаются улочки со старинными домами, многие из них — памятники архитектуры. По реке Унже, притоку Волги, сплавляют лес…
После окончания училища Честняков отучился в Новинской учительской семинарии, получил звание народного учителя, был распределен в село Здемирово, работал учителем в начальном училище, затем в колонии для малолетних преступников в Костроме, позже — в Углецком начальном народном училище Кинешемского уезда Костромской губернии. В селе Углец художник впервые увидел театр, который стал его любовью на всю жизнь.
Одновременно Честняков продолжал рисовать: делал портреты односельчан, деревенских ребятишек — маслом на кусочках картона, акварелью на бумаге, сочинял сказки, писал стихи, пел детям частушки, своей рукой писал и переплетал книги… Сам себя называл «Рыцарем сказочных чудес».
Практически на всех работах Честнякова — дети. Детей он любил. В стихах своих писал: «И славы не нужно, и мненья в мире людей, а мила мне одна лишь улыбка детей». В музее его стоят «глинянки» — игрушки из глины, которые художник лепил для детей. Целые глиняные городки выстраивал и водил детей по этому сказочному городу, оживляя своих героев в картинах и сказках.
Собственно, рисунки его часто становились иллюстрациями к его же сказкам. Местная интеллигенция, восхищенная работами художника, не поленилась выслать их Илье Репину. Репин отреагировал очень позитивно и согласился принять Честнякова.
3
Ученик Репина
Деньги на дорогу в Петербург Честнякову собирали всем миром. Но деревенскому художнику со столичными мастерами тягаться было поначалу сложно — в Академию художеств кологривский сказочник не попал. Тогда Илья Васильевич помог Ефиму поступить в студию княгини М. К. Тенишевой, руководителем которой был он, а старостой — Иван Билибин. Творческие связи Честнякова с Репиным, покровительство мэтра молодому дарованию поддерживались многие годы. Честняков бывал в усадьбе Репина, читал свои сказки и стихи Шаляпину и Чуковскому… С Чуковским, которому очень нравились работы художника, Ефим тоже продолжал общение и позже был в переписке.
Жил художник не просто бедно — впроголодь, Чуковский помогал ему — присылал по почте краски. Именно Корнею Ивановичу мы обязаны первым изданием книг сказок Ефима Честнякова с его же иллюстрациями. Автор писал «в стол» и к публичности никогда не стремился, но Чуковский похлопотал, и в 1914 году в журнале «Солнышко» напечатали сказку Честнякова «Чудесное яблоко», для которой художник выполнил рисунки пером, а в издательстве «Медвежонок» — иллюстрированный сборник «Чудесное яблоко, Иванушко, Сергиюшко». Вот лишь маленький отрывок из этой книги, который тем не менее так много говорит о душе его автора:
«Привезли домой яблоко, и вся деревня сбежалась, глядит:
— Кто вам дал? — спрашивают.
— Бог дал, — отвечает дедушко.
Почали. Стали пробовать: сладкое, душистое, рассыпчатое.
“И мне, просят, и мне!” Дедушко дает всем. Вся деревня наелась, похваливает: такого-де дива не слыхивали. И ели дедушко и бабушка, мужик и баба и ихние ребята — парнёки и девоньки… Кушали сырым, и печеным, и в киселе, и перемерзлым, когда пришли холода. Соседям всем завсегда давали, особенно кто захворает. И хватило им яблока на всю осень и зиму до самого Христова дня».
В столице приходилось постоянно думать о заработке — из дома приходили письма с просьбами выслать денег, да и самому Честнякову нужно было на что-то жить. Художник продавал картины, писал новые, делая героями своих работ близкие ему образы крестьян, народного быта, обрядов, праздников…
Крестьянин по рождению, Ефим Честняков «числился» наивным художником, но таковым не являлся — он отлично владел академической школой. Просто она живописца не привлекала, казалась скучной, неживой. Ему было ближе чистое, детское, сказочное восприятие мира, народное искусство, на которое и опиралось прежде всего его творчество.
В 1901 году студию Тенишевой расформировали. Честняков до 1905 года учился в Казанской художественной школе, затем — вольнослушателем в Высшем художественном училище при Петербургской академии художеств. А потом вернулся в родное Шаблово. Там ему было лучше, чем в столице.
4
Колокольчики дяди Ефима
Вернулся в двухэтажный деревенский домик. В первые послереволюционные годы был членом Кологривского отделения общества по изучению местного края, работал народным заседателем волостного суда, преподавал в художественной и театральной студиях Дворца Пролеткульта. Навалились сельские заботы и труды — художник пахал, сеял, собирал урожай, валил лес… А когда удавалось выкроить свободные минуты, мастерил музыкальные инструменты и занимался с детьми: учил писать, читать, рисовать…
На первом этаже своего домика устроил для детей театр. Сам шил костюмы, лепил глиняные маски, был режиссером постановок, которые называл «фестивалями» — изображали то цыганский табор, то сказочных животных…
Вместо холстов мастер часто брал мешковину или картонки. Денег на рамы тоже не было: он прибивал картины гвоздями к рейкам.
Ездил по кологривским деревням, что раньше стояли по всему берегу Унжи, с двухколесной тележкой — «андрецом». Были на тележке колокольчики. Звенят колокольчики — ребятня сбегается: дядя Ефим едет! Сварит кашу в котелке у ручья, накормит всех. Потом раздаст костюмы, ребята в них обрядятся, друг на друга посмотрят — и расхохочутся, забудут и о голоде, и о холоде, и о том, как целый день вкалывали на колхозных работах… И скажет Ефим, как любил говорить: «Я пришел вернуть вам детство!»
В декабре 1920 года Ефим Честняков открыл в Шаблово детский сад. Ребятишки смотрели иллюстрированные книги и журналы, изучали сказки и пословицы, рисовали карандашами и красками, лепили, играли представления — «Чудесная дудочка», «Чивилюшка», «Ягая баба»…
В 1920–1930-е годы Ефим Васильевич с горечью наблюдал разорение русской деревни. И его семья пострадала. В его семейном доме устроили маслозавод, одну сестру выслали в Казахстан, другая умерла, Ефим поселился в ветхом овине. Художника власти считали чудаком, а значит — неблагонадежным. За ним была установлена слежка. К концу 30-х годов художник отошел от живописи, сконцентрировался на сочинительстве и занятиях с детьми. Своей семьи у него не сложилось: в юности любил девушку Машу, но она была из бедной семьи, и родители Ефима ему жениться не позволили, Маша вышла замуж и уехала в другую деревню. Семьей Честнякова стали дети, которые приходили к нему. Колхозники без опаски оставляли Ефиму детей, отправляясь на работу, а за доброту деревенского чудака подкармливали. Вот и вышел еще один детский сад — в овине.
Кроме картин и рисунков от Честнякова осталось… множество фотографий! Из своих скудных заработков он накопил денег на фотоаппарат и стал снимать портреты односельчан, фиксировать на пленку их праздники и будни. К счастью, негативы и снимки сохранились и позже были случаи, когда приезжавшие в Шаблово горожане находили на снимках портреты родственников.
Ефим Васильевич Честняков дожил до 1961 года. Скончался 27 июня. Похоронен недалеко от храма в деревне Илешево, где был крещен. Гроб с его телом односельчане несли на руках четыре километра. Над могилой «Рыцаря сказочных чудес» возвели резную деревянную сень. Праху Ефима приезжают поклониться сотни людей.
5
Посмертная слава
А что же творческое наследие Честнякова? Его могло не быть. Все произошло случайно и по-честняковски чудесно. Лето 1968 года. Экспедиция Костромского музея изобразительных искусств. Неудачная — ничего существенного, находок практически никаких. По дороге домой музейный автобус проезжал через Кологривский район.
Жарко, пить хочется, остановились у какого-то дома: «Хозяйка, водички не дадите?» Хозяйка пустила в дом, на бочке с водой — картонка. Подняла ее, зачерпнула воды в кружку, а сотрудник музея Владимир Макаров вдруг глянул на картонку… Да это же картина! И какая! Профессиональная живопись, особая авторская манера… «Чье это?» — «Картинка-то? Ефимки Честнякова! У какого-то Репкина учился. Семь лет назад умер уже…»
«Картинку» привезли в Кострому. Директор музея Виктор Игнатьев понял, что исследователи наткнулись на настоящий клад, и сразу же отправился в Шаблино. Двадцать с небольшим работ крестьянского художника удалось найти — и портреты шаблинцев, и большие сказочные полотна. Расспрашивали о Честнякове, деревенские с удовольствием рассказывали — много было людей, хорошо знавших и помнивших доброго сказочника.
Произведения художника нуждались в реставрации — грязь, рваные края, ветхость… На счастье, за помощью обратились к известному искусствоведу и реставратору Савве Ямщикову. Благодаря этому замечательному человеку имя Честякова узнали во всей стране, а потом — и в мире. Ямщиков стал инициатором выставок художника в разных городах, в Европе, издания альбома Честнякова. Стали выходить научные и публицистические статьи о шабловском живописце.
Через пару лет после той легендарной экспедиции обнаружили архив Честнякова и там — эскизы, черновики, фрагменты переписки с Репиным… А вот пополнять коллекцию работ Честнякова музейщикам было непросто: местные не спешили расставаться с рисунками любимого «дяди Ефима». Во многих домах они стояли в красном углу, рядом с иконами.
Честняков идеализировал жизнь — в этом сходятся исследователи его творчества. Но он делал все, чтобы жизнь реальную вокруг себя приблизить к своему идеалу. Фраза «мы рождены, чтоб сказку сделать былью» в применении к Честнякову приобретает особый смысл. Работы Честнякова словно созданы для вечности — художник не подписывал их, никак не называл, не фиксировал год создания… Название его полотнам давали зрители. Самое известное, одно из лучших произведений Ефима Честнякова назвали «Город Всеобщего Благоденствия». Это такой потеряный или вновь обретенный или желаемый крестьянский рай.
В Шаблово открыт дом-музей Честнякова. «Шалашка», как художник называл свою мастерскую, воссоздана на втором этаже дома. Лавка без матраса, стол с рукописями, дореволюционное издание сказок, полка с книгами, картины на стенах… Сейчас в доме-музее проводят праздники для детей, продолжая традиции, заложенные еще самим Ефимом Васильевичем.
При подготовке статьи использованы материалы книги В. Я. Игнатьева «Ефим Васильевич Честняков» (Кострома, 1995).
