Вологодская земля — родина известнейшего русского писателя Василия Белова. Все его творчество было связано с жизнью северной деревни, его книги «Лад» и «Повседневная жизнь Русского Севера» — энциклопедия народного северного быта и культуры. Не всем близки общественно-политические взгляды Белова, но вряд ли кто сомневается в масштабе его художественного дара и масштабе личности. А личность его сформирована Русским Севером.
1
Целительный Север Василия Белова
Согласно русской пословице, север начинается с Вологды. Деревня Тимониха, где в 1932 году появился на свет Василий Иванович Белов, спряталась в медвежьем углу вологодской земли, куда до сих пор не проложена асфальтовая дорога. Мама, Анфиса Ивановна, родила его прямо в бане. Она не помнила, какого числа это случилось: то ли за неделю до Покрова, то ли после. Поэтому день своего рождения Василий Белов придумал сам — 23 октября.
Летом 1964 года писатель пригласил к себе в родную Тимониху своего закадычного друга Василия Шукшина, который в ту пору испытывал творческий кризис и нуждался в восстановлении душевных сил. Спустя время, Василий Макарович написал Василию Ивановичу такие строки:
«Друг милый, как мне понравилось твое вологодское превосходство в деревне! И как же хорошо, что эта деревня случилась у меня! И все-таки: помнишь ту ночь с туманом? А внизу светилось только одно окно — в тумане, мгле. Меня тогда подмывало сказать: ““Вот там родился русский писатель”. Очень совпадает с моим представлением — где рождаются писатели».
Примечательно, что за год до этого другой известный писатель — Юрий Казаков — также вылечил Русским Севером душевное здоровье своего друга Евгения Евтушенко, пригласив поэта в «творческую командировку» в Поморье…
2
Деревенский космос Василия Белова
Деревня была источником вдохновения и душевных сил для многих русских людей, не исключая Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Лескова, Толстого и прочих классиков. «Тихая моя родина, ты все так же не даешь мне стареть и врачуешь душу своей зеленой тишиной!», — писал Василий Белов в рассказе «На Родине».
Наряду с такими писателями-деревенщиками, как Виктор Астафьев и Валентин Распутин, Белова считали «прямым и законным наследником русской классики». Хотя он сам не выделял деревенскую прозу в отдельное литературное направление. Да и в силу врожденной скромности Василий Иванович, по собственному признанию, стыдился считать себя «писателем», даже когда в 1966 году к нему пришла первая всесоюзная слава после публикации повести «Привычное дело».
Конечно же, деревня, откуда вышла вся Россия, для Белова — это нечто большее, чем только «приют спокойствия, трудов и вдохновенья». Он осмысливает ее как целый космос — начало начал народной жизни, в основании которой лежит «лад» крестьянского мира с его вековым ритмом и цикличностью. Всю красоту и разнообразие этой гармонии Белов открывает в своих фундаментальных этнографических трудах по бытописанию северной деревни — «Лад» и «Повседневная жизнь русского Севера».
Неслучайно эти энциклопедии сельского быта написаны потомственным крестьянином, родившимся в деревенской бане. Закономерным кажется и тот факт, что Белов — уроженец Русского Севера, где в силу разных исторических причин сохранились нетронутыми целые пласты национальной культуры и народного творчества. К любому чуждому культурному влиянию здесь сохранялось более чуткое и чувствительное отношение, чем где бы то ни было. В устах жителя северной деревни следующие слова звучат органично и убедительно:
«Мир для человека был единое целое. Столетия гранили и шлифовали жизненный уклад, сформированный еще в пору язычества. Все, что было лишним, или громоздким, или не подходящим здравому смыслу, национальному характеру, климатическим условиям, — все это отсеивалось временем. А то, чего недоставало в этом всегда стремившемся к совершенству укладе, частью постепенно рождалось в глубинах народной жизни, частью заимствовалось у других народов и довольно быстро утверждалось по всему государству» («Лад»).
Творчество Белова взросло на прочном фундаменте исконных крестьянских традиций, и в своих очерках о народной эстетике он обосновывает их спасительную для современного человека силу: «Культура и народный быт обладают глубокой преемственностью. Шагнуть вперед можно лишь тогда, когда нога отталкивается от чего-то, движение от ничего или из ничего невозможно» («Повседневная жизнь русского Севера»).
Семейный уклад, годовой круг трудовых будней и праздников, ремёсла, одежда, кухня, язык — за всем этим стоит мудрый и несокрушимый опыт предков. И эту величайшую красоту человек обязан бережно хранить и передавать потомкам:
«Всё было взаимосвязано, и ничто не могло жить отдельно или друг без друга, всему предназначались свое место и время. Ничто не могло существовать вне целого или появиться вне очереди. При этом единство и цельность вовсе не противоречили красоте и многообразию. Красоту нельзя было отделить от пользы, пользу — от красоты. Мастер назывался художником, художник — мастером. Иными словами, красота находилась в растворенном, а не в кристаллическом, как теперь, состоянии» («Повседневная жизнь русского Севера»).
3
Тревоги Василия Белова
Василий Иванович не скрывал пессимизма, с которым он смотрел на мировое развитие и в частности на судьбу России. Он был уверен, что человечество выбрало не тот путь, и технический прогресс — лишь дьявольская ловушка, которая разрушает веками вскормленные традиции, наносит непоправимый ущерб природе, а главное — несет духовную деградацию человека.
Величайшей трагедией России Белов считает «раскрестьянивание крестьян», которому положила начало коллективизация 1930-х годов, и медленное умирание деревни:
«Произошло самое страшное, — писал он, — отчуждение крестьянина от земли, леса, животных, даже от строительства собственного дома. Потому без воспитания в человеке чувства земли, чувства хозяина не возродится и крестьянство… Земля перестала быть для крестьянина родной, необходимой».
Тотальную урбанизацию он считал темной, страшной силой. В его мировоззрении все зло порочной цивилизации сконцентрировано в «неуправляемом городском пространстве», где субкультура отчуждает человека от дома, семьи, предков, Родины:
«Вышедший из человеческого подчинения, гигантский город расширялся по зеленой земле, углублялся в ее недра и тянулся ввысь, не признавая ничьих резонов» («Всё впереди»).
В своем творчестве, как и в активной общественной деятельности, Белов всецело отдавал себя борьбе с могучей стихией глобального зла, уничтожающей неповторимый крестьянский мир с его вековым «ладом». Он никогда не боялся плыть «против течения»: его современник Василий Аксенов считал, что Белов шел к диссидентству более коротким путем, чем он сам, но советский идеологический аппарат ловко использовал творчество «деревенщиков» в своих целях.
По собственному признанию Белова, партийный билет был для него единственным способом активно жить, и, будучи членом КПСС, в своей прозе он не задумываясь разрушал в пух и прах основы соцреализма. В его дилогии «Кануны» и «Год великого перелома» ярко обозначен крах «крестьянской вселенной», начавшийся в довоенное время.
Фото Андрея и Марины Кошелевых, cultinfo.ru
В 1989 году с депутатской трибуны II съезда народных депутатов СССР он не боялся бескомпромиссно требовать реабилитации крестьян, репрессированных и раскулаченных в сталинские годы, создать национальные русские СМИ, вернуть храмы и монастыри прежним владельцам, восстановить исторические названия городов, улиц, площадей. Выступая от лица земляков — вологодских избирателей, он подчеркивал, что «это не просьба, а требование».
На посту председателя правления «Общественного комитета спасения Волги» он самоотверженно боролся против Минводхоза, внедрявшего зловещий проект переброса стока северных рек в эту главную водную артерию европейской России.
Со всех трибун Белов неустанно напоминал, что «Россию всегда спасала крестьянская изба» («Все впереди»), а любое подражательство Западу и вообще чуждой культуре он называл «чужебесием». Отношение к его политическим взглядам очень неоднозначное, но и сторонники, и противники знали, что он никогда не притворялся, не играл на публику и ни к кому не подстраивался, он всегда был абсолютно искренен.
Одним из главных дел его жизни было возрождение Никольского храма в родной Тимонихе. Он не жалел на это ни своих сил, ни средств, и сам устанавливал на куполе дубовый крест. Церковь освятили в 1992 году, но вот беда: ее неоднократно грабили местные жители, а родная деревня Белова на сегодняшний день почти вся опустела, как и сотни тысяч других крестьянских поселений по всей необъятной России.
* * *
Нынче в Тимонихе нет прежней жизни. Зато, благодаря рабу Божьему Василию, который похоронен на деревенском погосте у своего родного Никольского храма, его малая родина стала настоящей достопримечательностью. Сюда ежегодно съезжаются многочисленные почитатели таланта этого великого русского писателя, которые остаются верными его мудрым словам: «Человек счастлив, пока у него есть Родина. Как бы ни сурова, ни неласкова была она со своим сыном, нам никогда от нее не отречься».
На заставке: рабочий кабинет писателя в Тимонихе
