Северные земли, куда в Средние века пришли русские люди, оказались хоть и не густо, но населены: там обитали коренные народы, вера у них была языческая. Естественно, православные монахи и священники стремились обратить их в христианство. Но это оказалось вовсе не просто, а порой — и смертельно опасно.
На Кольском полуострове жили колдуны, славившиеся своим могуществом по всей Северной Европе. Владели сильной магией, слыли предсказателями будущего, великими мастерами гадания. И вот на Кольский полуостров приходит Православная Церковь, притом не все ее цветущее и раскидистое древо, каким видели Церковь в коренных землях Руси, а немногочисленные монахи. Им потребовалось настоящее самоотвержение, чтобы выжить в условиях крайней скудости, да еще справиться с напастью язычества, отягощенного колдовством.
Тут дело не только в том, что иноки встречали недружелюбное отношение и порой даже гибли от жестокости язычников — а то и от шведских мечей, от стрел финнов, подвластных шведам. Этого они ждали, когда отправлялись искать молитвенного уединения на Крайний Север. Другое было опаснее. Священники хотели крестить местное население… а местное население хотело распространить власть колдунов на пришельцев. Как минимум оказывать им дорогостоящие услуги. И пришельцы с русских земель, что называется… попались.
Пока на передовой христианских земель иноки жили впроголодь, испытывая угрозу физической расправы, но все-таки занимались православной миссией, у них «в тылу» богатые, знатные православные приглашали к себе шаманов, чтобы узнать будущее от силы бесовской.
Духовная борьба на арктическим землях России шла, что называется, «не в одни ворота».
1
«Лопские колдуны»
На крайнем Севере Скандинавии издревле обитал народ, именовавший себя «саами» (по-русски «саамы»). Соседи звали их по-разному. Русские, например, имея в виду саамов, говорили «лопари», «лопские люди», «лапяне» или просто «лопь», подобно тому, как называли на Руси в древности многие финно-угорские народы: емь, сумь, чудь…
У слабодушных людей «лопь» вызывала страх и соблазн одновременно. «Лапян» звали «поколдовать», предсказать будущее — притом не только на посады редких городов Русского Севера. Их приглашали в столицу к царским вельможам. Даже к самому царю Ивану IV, вошедшему в историю с прозвищем Грозный. Английский торговый агент Джером Горсей оставил в своих записках рассказ о том, как «лопские колдуны» предсказали Ивану Васильевичу день его смерти — и не ошиблись.
Порой вспыхивали «разыскные дела»: — опытных московских сыщиков направляли на Север, чтобы «накрепко сыскивати» про случаи заказного колдовства. В начале XVII века, например, перетряхнули целый уезд, докапываясь до истины.
Только твердая, неуступчивая позиция Церкви мало-помалу сдвигала дело крещения с мертвой точки. Только усилия монахов-одиночек и маленьких общин, из года в год несших на край земли веру Христову, постепенно, очень-очень медленно, но все же превращали языческую Лапландию в православную землю.
2
Кто болван?
На Руси имелся опыт преодоления язычества, крещения народов Севера, до пришествия Руси не знавших Христа. Порой трагически заканчивалась проповедь в языческих землях. Так, от язычников погиб в XI веке святой Леонтий Ростовский. Порой можно было праздновать победу. Так, в XIV веке успешно проповедовал у коми-зырян святой Стефан Пермский. Он крепко рисковал, неся Божье слово и проводя дни, недели, месяцы среди людей, которые поклонялись идолам, «огню, воде, деревьям, камню и золотой бабе, и кудесником, и волхвом, и древью».
Иной раз Стефан Пермский должен был ставить на кон собственную жизнь. Так, состязаясь о вере с верховным жрецом зырян, Памом, он изъявил готовность войти вместе со своим оппонентом в огонь, да тот в последний момент испугался.
Стефан Пермский обновил древнюю, еще византийскую традицию: дал крещаемому народу письменность, то есть разработал для него в миссионерских целях особый алфавит.
Но в глухих местах, далеких от больших городов, язычество то отступало, то вновь давало бой. Уходило оно неспешно и требовало постоянных проповеднических усилий. Еще в начале 1990-х автору этих строк, оказавшемуся с экспедицией в самой северной части Пермского края, пришлось слышать одно старинное предание. Плывет как-то Стефан Пермский по реке Лытве против того места, где недавно сокрушил идолов зырянских. А зыряне собрались на горе и кричат ему язвительно: «Ты, Стефане, богов наших повалил, а мы вот их опять поставили!» И подвижник в досаде крикнул им: «Что болванов своих поставили, то вы сами и есть болваны!» Так гору, с которой насмешничали зыряне, и прозвали: Болбан.
Много ли правды в том предании, ведает один Бог. Но в одном оно не лжет: нигде на Русском Севере не бывало так, что вчера здесь колосилось язычества, а сегодня поутру — глядь, уже сплошь христианство. Нет, тут требовалась очень большая работа.
3
Соловецкие конкистадоры
А требовалась она прежде всего по той причине, что у Православной Церкви не водилось в обычае крестить силой, жечь иноверцев, пытать и грабить их. Так что стрелец и казак священнику подмогой не становились.
Конечно, христианин мог получить налоговую льготу. А язычник, принимавший Крещение, удостаивался ценных подарков. Но вера всегда и неизменно держит жизнь человеческую в своих объятиях крепко. Так что на хитрецов, пытавшихся обогатиться подарками, отлынивать, поменяв веру, от налоговых сборов, а втайне ходить в лес и вязать ленточки на деревьях «хозяину-медведю», участвовать в камланиях и ставить блюдечки с молоком для духов, смотрели косо и свои, и чужие. Никто не любит хитрецов, желающих одновременно усидеть на двух стульях.
Настоящий, без подделки, язычник может десять раз посмеяться над проповедником, а на одиннадцатый все-таки задумывается. Вот суть медленного, но верного успеха православной миссии на Русском Севере.
Когда святые Савватий и Герман прибыли на Соловки в поисках безмолвия, там никто не жил постоянно, лишь в удобный сезон селились рыбаки и добытчики морского зверя. Житие святого Савватия далее сообщает:
«Увидели же это люди, живущие на побережье, что поселились иноки на острове Соловецком; и те, что селились напротив того острова, начали им завидовать и захотели изгнать их с острова… И, посовещавшись, послали на остров одного из карельских жителей с женой и детьми. Он же пришел на остров по совету своих соседей; и начали они строить себе дома, чтобы было где жить, и стали по озерам рыбу ловить…»
Далее в житии рассказывается, что этой карельской семье явились двое ангелов и потребовали от них покинуть остров, поскольку «отныне на этом месте будет обитель иноческая и да соберется здесь множество монахов, и имя Божие да прославляется ими на месте этом, и храм во имя Иисуса Христа воздвигнут будет!» Сказав это, ангелы сделались невидимыми, а семья переселенцев вернулась на свое прежнее место.
Итак, два соловецких «конкистадора» явились на остров, испытали на себе недоброжелательство местных племен, но защищены были не ратниками со шпагами и аркебузами, как бывало в Новом Свете, а двумя ангелами. Защита самая надежная на краю земли, но к власти светской она не имеет никакого отношения…
Кого-то этот эпизод жития может смутить. Казалось бы, жили бы вместе, рыбаки и монахи, остров-то большой, всем хватит места! Но это для наших современников, людей бесхитростных в вопросах традиций, связанных с владением землей. А для людей XV века всё было предельно ясно: прежде местные жители не имели постоянных поселений на Соловках. Никогда. А тут они прознали о монахах и решили вытеснить их с острова, показывая: «Тут наша земля, тут будут наши деревни! Не дадим вам тут устроить монастырь!» Приезд рыбацкой семьи и строительство домиков для нее и для следующих поселенцев были своего рода декларацией прав на недвижимость, притом прав, по законам того времени не существующих. И не монахи воспротивились поселенцам, а Сам Бог, пославший ангелов. Заметим, в результате все остались живы.
Да, христианизация на северной окраине России шла медленно, потому что ее не пытались вбить через терзания, через принуждение. Но вот ведь другая сторона монеты: то, что входит в души без суеты, не наспех, то и корни в ней пускает прочные, глубокие.
4
«Горькая мука и сама смерть»
Склонить местных жителей к христианству лучше всего мог личный пример христианского подвижника. Не подарки, не угрозы, а самое понятное и самое близкое: вот пришел человек светлый, добрый, в вере своей стоящий прочно. Человек этот может чем угодно пожертвовать во имя веры своей; как не обратиться к нему сердцем, когда он столь хорош?
Именно таким был знаменитый православный миссионер на арктических просторах Московского государства — святой Трифон Печенгский.
Он явился на Крайний Север в начале XVI века, в правление великого князя Василия III. Скитался «бездомно и безкровно» близ реки Печенги, там, где жили лопари. Под видом торговца начал проповедовать веру Христову. Первые годы его усилий проходили в чудовищно тяжелых условиях.
Согласно житию святого Трифона, лопарям он «начал любезно рассказывать о слепоте их и о дьявольском омрачении; а потом дерзновенно обличал и сказывал об истинном в Троице славимом Боге, и о создании мира, и о потопе, и о рассеянии языков, и о Аврааме; поскольку Авраам от такого же неведения познал Бога». Народ же лопарей, погруженный в язычество, особенно же лопарские «кебуны» (шаманы) спорили с Трифоном и «ярялись яко звери, и неисповедимые делали ему пакости: за волосы рвали и бросали наземь, били, пихали, обзывали неведомым (то есть чужим) странником и юродом… вопили на него, угрожали, что если не покинет их, ждут его горькая мука и сама смерть». А иногда собирались пойти на него с оружием и дрекольем, говоря: «Убьем его, ибо поносит нас, как впавших в беззаконие, и обличает грехи наши». Но Бог уберег Трифона.
Со временем проповедник добился успеха. Нищий, бескорыстный человек, он являл доброту и честность, никогда не искал обогащения. Сам таскал бревна, когда строилась первая в тех местах православная церковь — храм Святой Троицы на Печенге. Сам волок тяжелые жернова из дальних мест, когда возник на Печенге монастырь и потребовалось всем необходимым обеспечить его. Не искал власти и даже отказывался от игуменства в обители, им основанной.
Такой миссионер, искренний, честный, светлый, всегда отвергающий собственное благо, достучался до сердец лопарей и крестил их массово.
5
«Осмелился составить письменность»
Товарищ Трифона Печенгского и в какой-то степени наставник его духовный, Феодорит Кольский, также выстрадал свою победу. Да, он крестил лопарей тысячами, строил храмы, основал Усть-Кольский монастырь. Более того, создал для коренных жителей Кольского полуострова письменность, перевел на их язык важнейшие молитвы. По отзыву одного голландского торговца, Феодорит «осмелился составить письменность для карельского языка, на котором никогда ни один человек не писал. Так, он показывал мне алфавит и рукопись, “Символ Веры”, “Отче наш”, а также изложение им самим испытанного».
Но какой ценой?
Обучался иноческому деланию Феодорит на Соловках, в годы крайней бедности монастыря. Выйдя на проповедь к лопарям, много лет он пустынничал, жил в нищете, голоде. Проповедь его изначально встретила сопротивление, и «перемены ума» лопарей удалось добиться очень нескоро.
Святой Феодорит искал твердости в монашеских правилах. Он понимал, что в крещаемом краю любая духовная слабость миссионера дискредитирует все дело его проповеди. И за эту строгость оказался изгнан из монастыря, им же основанного! Притом изгнан русскими монахами, не лопарями.
Но там, где прошел Феодорит, народ лопарский к язычеству уже не возвращался…
Кровью души, самоотвержением одерживались на Русском Севере духовные победы.
