Помимо больших монастырей, чье имя у всех на слуху, таких, как Соловецкий, Кирилло-Белозерский, Валаамский, на Русском Севере было множество мелких, малоизвестных обителей. Большинства из них уже давно нет, но история их очень интересна и важна для понимания глубинных основ русской жизни. Расскажем об одном из таких монастырей — Негренской пустыни, располагавшейся на территории нынешней Вологодской области. Полное ее название — Федосеева Негренская Богородицкая мужская пустынь.
Попасть туда непросто. Между Великим Устюгом и Тотьмой, на левом берегу реки Сухоны, есть поселок Копылово. А примерно в четырех километрах от него, если по прямой, находится место, обозначенное на карте как Пустынь — между маленькими речками Сученгой и Негрой, впадающими в Сухону. Но никакой пустыни здесь сейчас нет — лишь луг и рощица.
Однако в середине XVI века это место, так называемый Семеновский наволок (то есть заливной луг на плоском мысе реки) привлекло внимание монаха по имени Феодосий. О нем почти ничего неизвестно. Как полагают историки, он был выходцем из какого-то северного монастыря и, видимо, уроженцем Великого Устюга (который в то время еще не назывался Великим). Место идеально подходило для пустынножительства, для уединенной молитвы. Большинство обителей именно так и создавалось — приходил в глухое место ищущий безмолвного жития инок, вокруг него собирались последователи, ученики — и возникал монастырь. Известно, что пустынь возникла не раньше 1547 года, а в 1562 году ее основатель, игумен Феодосий, уже получил от царя Ивана Грозного жалованную грамоту, освобождающую обитель от уплаты податей в казну.
Постепенно у обители стали появляться земли — какие-то из них жертвовали местные крестьяне, какие-то монастырь покупал. Тем не менее, богатой пустынь не была никогда, доходы ее не превышали расходов. В 1702 году была составлена опись имущества обители, и из денег там значилось «нового переделу семь алтын две денги». А по данным на 1722 год в монастыре было всего два старца (настоятель и монах), а также 22 «бельца» — служителя. Годовой доход составлял 42 рубля 20 копеек. Все деньги и хлеб, полученный с монастырских вотчин, полностью уходили на пропитание и содержание монастыря.
Сильно пострадала Негренская пустынь в Смутное время, когда банды казацких атаманов и отряды польских офицеров, будучи разгромленными под Москвой, направились грабить поморские уезды. Скорее всего, нападение на Негренскую пустынь случилось в 1618 году. Монастырские храмы уцелели, но имущество оказалось разграбленным. Это событие в местных летописях названо «литовским разорением».
В монастыре было два деревянных храма — во имя Успения Пресвятой Богородицы и во имя святого праведного Прокопия Устюжского, а также звонница с двумя колоколами — железным и медным. Правда, Богородичный храм в 1621 году снесло весенним паводком, но вскоре его отстроили заново. А в 1655 году в монастыре случился пожар, погибли все документы, и прежде всего — царские жалованные грамоты.
И еще интересный момент — существует легенда, будто одним из первых настоятелей Негренской пустыни был святой по имени Филипп. Легенда эта содержится в рукописной книге начала XVIII века из библиотечного собрания Московской духовной академии при Свято-Троицкой Сергиевой Лавре. Вот что там сказано: «Преподобный Филипп, иже бысть на Сухоне реце, строитель Сученскаго монастыря, туже и положен бысть». Но никакой информации об этом преподобном Филиппе, о времени его жизни, о его духовных подвигах пока найти не удалось. В XIX веке этого святого почему-то «приписали» к Яиковскому Знамено-Богородскому монастырю в Великом Устюге, и в Православной энциклопедии он так и значится. Однако сейчас историки доказали, что это ошибка.
В XVIII веке, во времена царствования императрицы Елизаветы Петровны, в истории монастыря возникает два интересных сюжета. Первый из них можно назвать «не рой другому яму». Некий местный иконописец Иван Иконников получил в Негренской обители подряд на написание икон и прожил там несколько месяцев. За это время он успел поссориться с монастырским казначеем Иваном Поповым, был им избит и решил страшно отомстить. Он собирался донести в Тайную канцелярию (тогдашнее ведомство политического сыска), что Иван Попов — не кто иной, как лишенный власти самодержец Иоанн Антонович, который временно скрывается в обители и намеревается вернуться в Петербург и свергнуть Елизавету. А в качестве доказательства предполагал показать некие написанные рукой казначея зашифрованные бумажные лоскуты — которые сам же ранее уговорил Попова переписать, якобы «для личных нужд». Расчет был на то, что Попова схватят и будут пытать на допросах. Однако все вышло иначе. Уйдя из Негренской пустыни, Иконников пустился в разные махинации и был пойман на подделке документов, угодил в Тайную канцелярию, где у него обнаружили эти таинственные записки-«лоскуты». В 1755 году в обители устроили обыск, забрали казначея на допрос, но, что интересно, оправдали и отпустили — в отличие от Иконникова, которого били кнутом, вырвали ноздри и отправили в вечную каторгу.
Вторая история связана с именем фаворита Елизаветы, графа Иоганна Германа Лестока. В 1748 году он попал в опалу, был арестован, приговорен к смертной казни, затем помилован, сослан сперва в Углич, а в 1753 году — в Великий Устюг. И почему-то в краеведческой литературе начала XX века утвердилось мнение, будто Лесток содержался в заточении именно в Негренской пустыни. Однако современные исторические исследования установили, что это не так. Все время ссылки он находился под стражей в Великом Устюге. А легенда о заточении в Негренской пустыни возникла, скорее всего, оттого, что на пути в ссылку он действительно мог там останавливаться на ночлег.
…Завершилась история обители вовсе не в советское время, как можно было бы ожидать, а гораздо раньше, в 1764 году, когда Екатерина II издала указ о секуляризации церковных земель. Тогда большинство мелких монастырей было упразднено — и то же случилось с Негренской пустынью. Храмы ее приписали к Воскресенскому приходу, располагавшемуся в пяти верстах, и распорядились служить там по воскресеньям и крупным праздникам. Немногочисленную братию распределили по другим монастырям. Земли забрали в казну. Деревянные храмы ветшали, богослужение в них прекратилось, потом Успенскую церковь разобрали и перевезли на Воскресенский погост, а Прокопьевскую церковь — в деревню Верхняя Тозьма, где из нее сделали часовню. Потом, в 1851 году, она сгорела.
* * *
История печальная, и при том довольно типичная и для Русского Севера, и не только. Мы привыкли думать, что в России до революции все в церковной жизни было чудесно, однако действительность гораздо сложнее.
