У многих художников прошлого, очарованных Валаамом, при всей их ярко-индивидуальной манере прослеживается общее стремление — скупыми изобразительно-выразительными средствами передать аскетическую красоту тех мест, где требуется внутреннее напряжение, чтобы выстоять, укрепиться, чтобы потом возрасти, как крепкое дерево. Видимо, сама природа, общее настроение Валаама направляет на глубокие философские размышления.
Иван Шишкин (1832–1898) ездил работать на Валаам несколько раз, начиная с 1858 года. И уже в первый свой приезд создал значительные произведения, среди которых «Сосна на Валааме» (1858), где сдержанный колорит передает саму суть, дух острова. Здесь звучит вопрос о вечном — дерево, камни, крест…
Другая работа — «Вид на острове Валааме. Местность Кукко» (1858): там тоже камни, скалы и фигура человека, словно размышляющего о вечном. Суровость повседневности: сложно закрепиться на камнях, но, если получится, значит, жизнь будет крепкой, настоящей.
По приглашению Шишкина в 1867 году отправился на Валаам Федор Васильев (1850–1873). Валаамские пейзажи Федора Васильева проникновенно лиричны — эта черта присуща в целом творчеству художника и уже видна в ранних его работах. Сделанное на Валааме можно отнести к «раннему» периоду, учитывая недолгую жизнь яркого художника.
Картина «В церковной ограде» (1867): от нее буквально исходят тишина, спокойствие. Мощь больших деревьев как бы указывает на силу и крепость всего, что есть здесь, в церковной ограде. При том что «церковная ограда» явно обозначена, в картине нет четкого противопоставления «здесь» и «там», поскольку для Васильева гармоничен весь окружающей мир, только внутри ограды сильнее духовное напряжение.
В этюде «Камни» — сдержанный колорит, минимальное присутствие цвета, ближе к гризайлю. Все это работает на главную идею: показать, изображая эти камни, силу, крепость, древнюю мощь необыкновенного острова.
Почерк Архипа Куинджи (1842–1910) сразу видишь в работах «На острове Валааме» (1873), «Ладожское озеро» (1873) — он пишет без обобщений, контрастно, эффектно, высвечивая важный для него композиционный центр. Но в то же время в его работах звучит та же идея, что и у других художников, — величие суровой природы, несущее тишину и спокойствие…
У нас есть возможность заглянуть в прошлое и подсмотреть монастырскую жизнь конца XIX века, увидеть, как в различных мастерских слаженно трудились насельники монастыря благодаря картинам Владимира Бондаренко (1866–1900). Например, «Валаамские мастерские. Сапожная мастерская» (1898).
Известно также, что В. А. Бондаренко всячески помогал формированию в Валаамском монастыре школы живописи. Вот, к примеру, что он в 1894 году писал с Валаама Ивану Шишкину: «Достоуважаемый Иван Иванович, простите меня, что осмеливаюсь беспокоить Вас этим письмом, но случай такой подошел, что необходимо было Вас беспокоить, так как в предстоящем деле необходимо будет Ваше влияние. Дело в том, что здесь, в Валаамском монастыре, формируется школа живописи, и нужен будет гипс для учащихся рисованию. Так вот, заведующий этой школой монах отец Лука и податель сего письма покорнейше просят Вас похлопотать у графа Ивана Ивановича Толстого, не могут ли хотя сколько-нибудь выдать из Академии гипсу для этой Валаамской школы… Я ввек не забуду Вашей помощи».
Место радости и надежды: Валаам глазами художников нашего времени
Интересно, что современные художники воспринимают сегодняшний Валаам более радостно, празднично, чем их дореволюционные предшественники, хотя, конечно, величие места они тоже подчеркивают. Многие из них застали в сознательном возрасте советское время, когда большинство храмов и монастырей были закрыты, и потому воспринимают как огромную ценность самую возможность приехать туда, где есть жизнь, где звучит молитва и в храмах совершается литургия…
Но здесь есть и другой аспект. Христианская жизнь — это стремление к настоящей, пасхальной радости, что проявляется в том числе и в церковном изобразительном искусстве, в иконе, где даже такой сюжет, как «Распятие Христово», звучит без безысходной трагичности, со знанием того, что потом будет Воскресение.
Такое благодарно-праздничное восприятие Валаама — у Николая Третьякова (род. 1962). Например, работа «Дорога к монастырю» (2019) наполнена солнцем, воздухом: почти половину изобразительного пространства занимает чистое, голубое небо. А какой еще может быть дорога для христиан, помнящих слова апостола Павла: Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите (1 Фес 5:16–18)?
Казалось бы, «Время великого поста» (2018) — время особой молитвенной сосредоточенности, аскезы, но одновременно это и движение к Пасхе. Все, что мы видим в этой работе, находится в гармонии между собой: река с тающим льдом, пронзительно-ясное небо, деревья, еще без листьев, небольшая часовня и фигура монаха.
Для Валерия Страхова (род. 1950) Валаам оказался созвучен его любимым вологодским пейзажам. И к его валаамским пейзажам очень подходят строчки, написанные о Валерии Николаевиче художником и теоретиком искусства Сергеем Гавриляченко в статье «Светлолитие красок»: «Страхов по своей сути созерцатель, предельно правдиво отражающий восхитившую его реальность. Но правда Страхова, далекая от простоватого внешнеподобия, укоренена в традициях русского мировидения и полагает их продолжение в будущее». Это о работах «Никольский скит», «Ледоход в бухте Валаамского Свято-Преображенского монастыря».
Мария Вишняк (род. 1965) так и назвала одну из своих работ — «Свет Валаама». Казалось бы, почему свет, ведь большую часть изобразительного пространства занимают огромные деревья? Но сверху, оттуда, где можно рассмотреть верхушки деревьев, льется свет, освещая все вокруг. Поэтому и работа написана живописно. Свет Валаама — свет небесный. И — с большой буквы — Небесный.
При подготовке использовались материалы сайта Valamo.ru.
